Парамедик: обучать детей останавливать кровотечение - это не учить взрослых взрослым вещам

В Украине продолжаются премьерные показы военной драмы режиссера Валентина Васяновича "Атлантида", который уже успел собрать ряд мировых кинопремий. Одной из особенностей фильма является то, что вместо профессиональных актеров к ленте привлекли ветеранов российско-украинской войны.

О процессе съемок, войне на Донбассе и о развитии социальных проектов в Украине мы поговорили с исполнительницей главной женской роли в фильме, парамедиком Людмилой Билекой.

Как ты попала в проект?

В проект попала, возможно, как для моего представления о кинематографе, достаточно нестандартно. Мне просто кастинг-директор фильма написала: "Мы там просматривали разные страницы, кто-то из общих знакомых посоветовал. Мы снимаем фильм и ищем человека на главную женскую роль. Не хочешь попробовать?". И я подумала, а почему бы нет. Так и попробовала.

Расскажи о процессе съемки, возможно какие-то ситуации оставили яркое воспоминание?

Больше всего запомнилось то, что мой первый день - это был мой день знакомства с процессом кинопроизводства - мы поехали смотреть сцену с разминированием. Было очень тяжело настроиться на то, как проходят репетиции съемок, потому что это очень много дублей, много сплоченной работы. Все снималось таким образом, чтобы одна сцена была снята одним кадром и я понимала, что меня ждет то же самое и мне нужно морально настроиться на множество дублей и повторов. Не важно была сцена удачной или нет, ты должен сделать много дублей, чтобы было из чего выбрать.

Когда нас с Андреем (исполнитель главной мужской роли Андрей Римарук - ред.) посадили рядом, мы только познакомились и нас заставили разыграть одну сценку диалога, а у нас не получалось. Я не очень понимала тактику работы, что мы должны делать и какой должен быть результат. Нас стали просто критиковать, говорить что все не по-настоящему и что мы должны сделать не так, но не говорили как. Позже я поняла, что это метод работы, который заключается в том, чтобы довести нас до определенного эмоционального состояния. Мне это настолько не понравилось, что я сказала, что так работать не могу и предложила искать другого человека. Впоследствии все же меня убедили остаться и я решила дать проекту второй шанс.

Чем для тебя стало участие в таком проекте, какой опыт ты вынесла и считаешь самым ценным в нем?

Самое главное из того, что я вынесла, это то, что пока человек не начнет говорить, ему не станет легче, его никто не поймет. Начать говорить очень трудно, нам в определенной степени было легче, мы транслировали свои эмоции через героев и все кто мог подвергнуться осуждению - это персонажи и возможно режиссер фильма. Ты будто закрыт от негатива, у тебя вроде есть такие два уровня, как бронежилет. Первый - это керамика, а второй это противоосколочный слой. Поэтому сначала было довольно непривычно, но потом говорить стало достаточно свободно. Мы не жалели слов и эмоций. Мы просто открывались и из нас это все лилось. Фильм очень точно отображает состояние, в котором мы находились в 18-м году.

Много в фильме было импровизации?

Мы прорабатывали каждую сцену, у нас был день репетиций и день съемки. Поэтому импровизации во время съемок было процентов где-то 15 и это были спонтанные фразы, потому что некоторые вещи были прописаны слишком карикатурно. Мы хотели добавить жизнь этим диалогам, сохранить смысловую нагрузку, но сделать их живыми.

Можешь поделиться впечатлениями от конечного результата с позиции зрителя?

Когда я увидела фильм в Венеции, а это было больше года назад, я не видела его целостным. Я его воспринимала приблизительно на 50% в качестве зрителя, а на 50 как участница съемок, потому что я видела это со стороны. Мне было трудно составить свое общее мнение. К тому же я очень свежо переживала эмоции, которые были в нем. Когда посмотрела в этом году, я смотрела более зритель и смотрела на себя со стороны. Это было глубже и я чувствовала переживания главного героя. Я смогла воспринять себя не только как себя, но и как героиню, у которой есть схожие эмоции и чувства с теми, что чувствовала я. Это позволило посмотреть более отстраненно. Думаю, через несколько лет эффект будет совсем другим. С каждым годом, с каждым разом этот фильм открывается все больше и больше, замечаешь какие-то такие детали, на которые из-за общей боли и эмоций было невозможно обратить внимание.

Планируешь ли ты продолжать кинокарьеру? Может появились какие-то предложения?

На самом деле не планировала, но так получилось, что у меня была еще одна эпизодическая роль в фильме Валентина Васяновича. Сначала я была там консультантом, а затем снялась в сцене в которой собственно и консультировала. Я поработала с настоящими актерами и это мне дало какой-то толчок, я получила от них пинка типа "почему, если у вас все получилось, ты не продолжаешь". Это заставило меня задуматься, однако пока я еще не додумала до конца, но это возможно было бы интересно.

Расскажи свою историю, как ты попала на войну, что тебя побудило?

У меня всегда было обостренное чувство справедливости. На Майдане меня поразило то, что первая помощь была организована не в совершенстве, а уже сразу после Майдана я сделала себе военный билет и ждала призыва, поскольку было известно, что медиков очень мало. Между тем пыталась пройти все возможные курсы подготовки, все обучения, о которых только узнавала.

Отправной точкой, вероятно, стало то, что мой бывший руководитель во время службы в 95-й бригаде получил ранения и мы с подругой поехали забирать его из госпиталя под Днепром и я увидела, что если бы ему вовремя наложили повязку можно было улучшить состояние процентов на 70. Простую повязку, а не турникет, а не сосудистый шов. Ничего такого, с чем бы не мог справиться рядовой боец.

До этого я считала, что не справлюсь на войне, это тяжело физически, морально, или моих знаний недостаточно. А тогда я поняла, что для того, чтобы вовремя наложить повязку мне хватит и знаний и практики и опыта. Поскольку я человек параноидальный и понимала, что меня на войне могут убить, но цели погибнуть у меня не было, я начала искать себе надежных союзников.

После тренингов медсанбата группа выпускников собиралась ехать на фронт. Это было время перемирия и я решила, что знаю этих людей, знаю по какой программе они учились, поэтому нам будет легче работать вместе. Тем более, что с нами ехали два преподавателя этого курса для общей координации. Так я и попала на фронт.

И как война повлияла на тебя? Что изменилось в тебе или в твоей жизни?

Раньше я могла радоваться простым вещам: прочитала книгу и охватили эмоции, посмотрела фильм и получила массу впечатлений, или же получила в подарок какую-то безделушку и была в восторге от этого, но это превратилось в нечто типа "а новая шмотка, классно".

У меня кардинально изменилась система ценностей. Я поняла, что человеческая жизнь, человеческие отношения - это самое ценное. Утраченной жизни не заменит ничто.

Я поняла, что не хочу посвящать свою жизнь материальному, когда увидела как один "прилет" мог разрушить всю долгую человеческую жизнь, потому что вложено она была в дом - 50-60 лет люди вкладывали средства в дом, не ездили на отдых, не проводили время с детьми. Получается, что материальное - это не главное, потому что это не то, что останется с нами до конца жизни.

Насколько по-твоему адекватно действуют украинские политики в вопросе войны?

Васянович хорошо сказал о "фантазии на тему мира". То есть это не мир, это больше похоже на детские надежды "за мир во всем мире", за все хорошее против всего плохого и у нас все будет хорошо. Это какие-то общие фразы и никакой конкретики. Мне очень не хватает четкости, "вот это делаем так" или вариантов, например, если мы сделаем вот это - мы получим такие последствия, а если мы сделаем что-то другое, то потеряем большое количество ресурсов или людей, но получим совсем другие результаты.

Хотелось бы, чтобы нам предоставили несколько вариантов на выбор, чтобы подумать. Это было бы лучше чем пустые обещания, отсрочка решения проблемы, в ходе которого погибают и страдают люди.

Нам надо не забывать, что у нас седьмой год войны и дети, которые родились уже на оккупированных территориях идут во второй класс. Это больше всего пугает. Мы уже имеем поколение, воспитанное оккупантами и в головы которых вложены очень сомнительные ценности. На самом деле это, пожалуй, хуже даже за состояние тех территорий. Там хотя бы можно сделать что-то вроде "туристического центра", для будущих поколений, чтобы учились тому, что не нужно воевать, не нужно уничтожать природу, ресурсы во имя какой-то собственной гордости.

Расскажи о своих проекты и тех к которым ты причастна?

Много разных проектов было и все связанные с медицинской помощью. Это и первая помощь в условиях боевых действий и курсы оказания помощи при ДТП, тактическая медицина, неотложные состояния и поддержание жизни. Вот, например мой основной проект TactCat появился, когда нас постоянно называли кошечками и мы решили, что надо наточить когти и стать очень строгими тактическими котами.

Сейчас из-за карантина, деятельность приостановлена и функционирует только наш магазин с товарами первой помощи. Также одним из показательных для нас проектов был "РеаниМетро" (общественная инициатива по установлению дефибрилляторов в метро и обучению работников метрополитена первой помощи - ред.). Это, пожалуй, самый успешный кейс, поскольку мы выиграли общественный бюджет усилиями очень многих организаций, волонтеров и неравнодушных людей.

Таких побед не хватало еще со времен Майдана и это нас ободрило и дало понимание того, что многие организации, которые якобы являются конкурирующими, могут объединиться ради общих позитивных изменений, чтобы спасать жизни людей. Потому что жизнь человека - это самая большая ценность, как и написано в нашей Конституции, но много провластных людей об этом начинают забывать.

Насколько мне известно, "РеаниМетро" встретило сопротивление со стороны работников метрополитена?

Да. И даже после того, как мы получали положительные отзывы от руководства и наступало время браться за дела, представители метрополитена начинали говорить, что денег на это нет. Когда же речь шла об обучении сотрудников, то Центр специальной подготовки, FAST, и мы предлагали провести курсы бесплатно, но тогда в метрополитене стали говорить, что на это нет времени, людей и тому подобное. То есть выглядело все как будто "мы с радостью принимаем ваши предложения, но у нас не получается". Это все классно звучало для телевидения и их имиджа, но по факту мы не получали ничего.

Когда девушки с UNIT и Маша Назарова с Людой Макаровой подали проект на общественный бюджет куча людей проводили тренинги, показательные демонстрации с дефибрилляторами: показывали людям, что этим нельзя убить, это спасает жизни, учили как этим пользоваться. Мы собирали подписи прямо на улице.

Нам удалось протянуть 16 или 19 станций метро. Основным условием было размещение дефибрилляторов непосредственно на платформах и Общественный центр здоровья Киева вдохновился этим проектом. Они просто предоставили на каждую станцию по дефибриллятору, а руководство метрополитена решило, что безопаснее будет держать их не в будочке внизу эскалатора, ближе к платформе, а на кассах станций закрытыми в коробке. Среднее время доставки дефибриллятора на платформу и обратно при таких условиях составляет около 25 мин. Но мы должны понимать, что с момента сердечного приступа, каждая минута - это минус 10% от возможности выжить. То есть этот дефибриллятор есть, но он может спасти жизнь человеку, которому стало плохо разве что у кассы, или где-то на улице.

Как у нас в стране работается социальному бизнесу?

Плохо. И должна заметить, что карантин мы перенесли скрипя колесами, так как первая помощь, здоровье, безопасность пока ты не умираешь в нашей стране - это нечто второстепенное. И даже когда пора вызывать скорую, люди задумываются, а нужно ли мне ввязываться в эту канитель, может само пройдет.

Проблемы со здоровьем страшные для каждого, а социальный бизнес - это именно то, что болит именно тебе. Вот нам болел сначала вопрос тактической медицины, затем первой помощи. Когда учили полицейских мы понимали, что полиция приезжает часто раньше скорой и они просто стоят с папочкой в руках и оформляют ДТП, пока человек в автомобиле истекает кровью. Обучение копов дало нам возможность понять эту проблематику, так и родилась идея создать курсы оказания помощи при ДТП. Туда мы добавили блок по оказанию первой психологической помощи в том числе и самому себе, потому что часто человек совершенно не готов что-то делать именно психологически, потому что он находится в состоянии шока и не может воспользоваться даже имеющимися знаниями.

После этого мы решили, что кроме знаний нужно создать что-то прикладное и создали линейку аптечек. Сначала сделали автомобильную аптечку, затем меньшую аптечку для велосипедистов и мотоциклистов, а потом сделали аптечку на каждый день. Далее мы создали герметичные комплекты для занятий водными видами спорта. Мы продумывали все возможные варианты событий.

Любые социальные проекты, которые работают на альтруизме авторов, долго не протянут. Так как не должен один обычный человек развязывать социальные проблемы, которые создало государство или общество. Здесь должна быть основательная поддержка, хотя бы признание социального бизнеса, как отдельного вида деятельности и какие-то дополнительные льготы или какие-то другие условия, чтобы людям было выгодно этим заниматься, поскольку часто нам приходится искать дополнительные способы заработка.

Например, создание магазина было способом заработка, чтобы мы могли читать курсы тем людям, которые не в состоянии за них заплатить. Мы проводили курсы первой помощи для детей в прифронтовых территориях, очевидно бесплатно. Мы были счастливы, что можем внести свой вклад, сделать для этих детей что-то полезное. Это был очень серьезный опыт, поскольку обучать взрослых взрослым вещам, это одно, а учить детей остановить кровь при необходимости - это совсем другое. Это также заставляет задуматься, ведь дети не должны страдать от ошибок взрослых.

А как насчет конкуренции в такой сфере?

Дело даже не столько в конкуренции, как в неумелой конкуренции в наших реалиях. Очевидно, что рынок товаров и курсов первой помощи у нас еще не развит, а социально ответственный бизнес - это в основном международные компании, которые заботятся о безопасности своих работников. То есть у нас есть всего несколько компаний, которые обеспечились офисными аптечками, научили своих сотрудников проводить сердечно-легочную реанимацию, предоставлять базовые реанимационные мероприятия и несколько компаний, которые закупили себе в офисе дефибрилляторы.