Эксклюзив
Военный корреспондент Виктор Шубец: На войне нет времени на второй дубль
Эксклюзив

Военный корреспондент Виктор Шубец: На войне нет времени на второй дубль

6 июня 2022, 12:28
Профессиональный военный корреспондент Виктор Шубец рассказывает о работе журналистов на фронте и в горячих точках планеты

Война для бывшего миротворца, спецкора информагентства Минобороны, подполковника Виктора Шубца – дело привычное, он на это учился. Но учился не только воевать, но и видеть войну, описывать ее, фиксировать как для СМИ, так и для истории. Рассуждениями о военных журналистах как летописцах, разнице и конкуренции между военными и гражданскими журналистами, стандартах профессии и праздновании Дня журналиста поделился Виктор Шубец для Парламент.ua.

Журналисты сейчас выполняют задачи в составе пресс-групп в трех разных направлениях, где продолжаются боевые действия. Это уже не Операция объединенных сил, это уже полномасштабная война, поэтому и Юг, и Север Украины, и Восток… - рассказывает военкор. - Моя штатная должность – начальник отделения информагентства Минобороны в Ровно, и мы, по сути, конкурируем с другими информационными агентствами – как УНИАН, Укринформ, с иностранными СМИ, активно освещающими работу военных и противодействия врагу – в частности, и информационного противодействия.

Во время учебы мы конкурировали с "гражданскими" журналистами"

А началась военкорская карьера Виктора Шубца в конце 90-х, когда он поступил в военный институт при Львовской политехнике. Там была кафедра военной журналистики, которая до того 70 лет готовила военных журналистов для всего Советского Союза.

– Это была уникальная база, которая готовила многие поколения военных журналистов. И часть моих преподавателей работают и поныне, – вспоминает подполковник Шубец. – Чтобы поступить, нужно было уже печататься в газетах. Региональных, как минимум. Поскольку я родом из Закарпатья, то имел уже несколько очерков, дорожных заметок, репортажей - в областной закарпатской газете "Новости Закарпатья", в других - "Известия Свалявщины" и другие. С первого курса конкретнее занялся фотоделом – кстати, на кафедре была очень хорошая база, фотостудия в подвале. "Цифры" тогда, разумеется, не было, а были фотоаппараты "ФЕДы", "Зениты", которыми мы очень активно пользовались. В выходные – при условии, что мы не в нарядах – шли в увольнение, брали с собой фотокамеру, две черно-белые пленки и шли в город фотографировать всю красоту – Львов, исторический город, архитектура, да и портреты…

Сейчас вроде бы проще технически, но в общем принципы такие же. Когда делаешь какие-нибудь исторические кадры – очень важно быть профессиональным фотографом именно в боевых условиях, где нет времени на второй дубль. Когда все быстро и понимаешь, что второго дубля может не быть – очень важно все делать не в автоматическом, а именно в ручном режиме. Понятно, что в техническом плане сейчас легче, есть множество возможностей для самообучения – в частности, и в интернете.

Во время учебы мы конкурировали с "гражданскими" журналистами, которые учились в университете им. Франко. Встречались на разных мероприятиях, на учениях – в частности, и международных на Яворовском полигоне (сейчас – Международный центр миротворчества и безопасности) много лет. Тогда Львовские университеты и вообще Львовщина были "законодателями мод" по военному делу, ведь и международные военные учения начинались именно отсюда.

Преподаватели наши сами прошли серьезный путь, среди них были фронтовики, которые воевали еще во Второй мировой, были работавшие после нее, не сидевшие на одном месте, места их службы охватывали тысячи километров. Это были люди разных национальностей, которые завершили службу в Украине, и их чудесное отношение к ней мы видели в их материалах. Мы имели возможность поднимать полосы старых газет и оценивать, как нужно писать – не из рассказов "на пальцах", а из реальных материалов – литературные подходы, стили и т.д. И когда преподаватель – мастер разных жанров и стилей, когда он и газетчик, и может взять в руки микрофон и реализовать себя и как радиожурналист, как телевизионщик – это многое стоит. И хотя тогда это еще не было так развито, мы столкнулись с этим позже: с необходимостью быть универсальным журналистом. В принципе, это также важно и для гражданских журналистов. Почувствовали это особенно в районе боевых действий, где очень велика как конкуренция, так и ответственность.

– Если есть отдельная специальность "военный корреспондент", то очевидно, что она отличается от обычной журналистики. А чем именно?

- Если сравнивать, то "гражданские", обучавшиеся в университете им. Франки, жившие в общежитии, имели больше свободного времени для учебы. Мы учились так: до обеда стандартные занятия, пара, после обеда – самостоятельная подготовка. А "творческие" предметы были смешаны с военными. У нас была огневая подготовка, тактика, РХБО (радиационная, химическая и биологическая защита), уставы вооруженных сил Украины и другие дисциплины. Также мы ходили в караул, маршировали на плацу. Грубо говоря, нас тренировали как военных. Мы изучали, когда мы имеем право применять оружие, ходили чатовыми, разводными, осуществляли охрану и оборону военных объектов, изучали тактику, оборону, наступление, правила ведения войны, международное гуманитарное право. Чтобы в дальнейшем, при написании материалов это все учитывать и находить для своих текстов такие "изюминки". С одной стороны, мы были журналистами – с другой сугубо военными. Например, будущими военными командирами – ведь выпускаешься лейтенантом, поэтому, по сути, являешься командиром взвода. То есть можешь командовать уже 30 подчиненными.

Следует себя реализовывать там, где ты можешь быть более эффективным, если речь идет о защите государства

- А как же требование, что ты журналист - или взял оружие в руки, и тогда ты уже не журналист. Даже помню известный случай, когда журналистка Елена Белозерская, когда пошла на войну, приостановила членство в журналистских союзах.

- Да, гражданские журналисты не имеют права использовать оружие, и у них его нет. Если в районе боевых действий гражданский журналист все-таки примет оружие, то будет позиционироваться как комбатант (лицо, входящее в состав вооруженных сил воюющей страны, участвует непосредственно в военных действиях) согласно законам международного гуманитарного права. А мы, военкоры – уже военнослужащие, мы с оружием по умолчанию. Нас с курсантских лет учили воевать. Один из вопросов, который мы изучали в свое время – это история войн, мировых вооруженных конфликтов в разное время.

Первый материал, который я писал – о танковых штатных стрельбах на полигоне. Представился командиру батальона: я прибыл, лейтенант такой-то, корреспондент, для написания материала, он сказал: значит да, лейтенант, иди к командиру танка (вот танк третье дело), он тебе расскажет, что и как, и уже когда произведешь выстрел из танка – после этого напишешь так, как это нужно. С одной стороны – вроде бы нерациональное использование боеприпасов, а с другой – большой бонус и возможность написать потом материал качественно, из собственных ощущений. Конечно, пока я теорию всю не сдал, меня, конечно, не допустили ни к какой стрельбе из танка. Но благодаря этому я за один день – и теорию всю выучил, и из танка стрельнул, и материал, грубо говоря, подготовил – сдал его на следующий день.

Виктор Шубец (Фото из личного архива)

Вместе с тем, скажу свою точку зрения по поводу "гражданских журналистов". У меня есть хороший товарищ Александр Курсик в Киеве. Он был собкором 1+1 много лет, более 10 лет профессионально работал в медиа, затем пошел в политику... пока он командир пехотного взвода в составе боевой бригады. Отложил из рук фото- и видеотехнику, взял оружие и ушел воевать. Это его личное решение, хотя мы с ним об этом много по-дружески говорили. Я считаю, что если ты специалист по медиа – то стоит себя реализовывать именно как специалист по медиа. Но человек принял такое решение, это его право. По-моему, это где-то неправильно. Потому что пехотных командиров гораздо больше, чем специалистов по медиа такого уровня. Следует себя реализовывать там, где ты можешь быть более эффективным, если речь идет о защите государства.

У меня был случай в 2015 году. Мы приехали в Луганскую область с несколькими телеканалами на позиции бусом. Начались обстрелы. На той позиции, где мы были (а это был опорный пункт) командовал старший лейтенант. Я уже был майором. Он растерялся, увидел, что я старше по званию, и говорит: господин майор, берите командование на себя. Журналистам тоже было интересно на все это посмотреть. Я посмотрел ему в глаза, немного тряхнул его, привел немного в чувство и говорю: Ты – командир! А я здесь такой же журналист, как и мои коллеги. Моей задачей было сопровождение журналистов, то есть мы все здесь – твои подчиненные, потому что мы пришли к тебе. Ты здесь старший, ты осуществляешь охрану и оборону объекта, ты и командуй. Если сейчас скажешь мне взять в руки оружие – я военный и у меня есть автомат, поэтому буду отстреливаться, пока вопрос нашей безопасности не решится положительно. Это не касается гражданских журналистов – они снимали дальше, как и снимали раньше. Он взял себя в руки и мы очень положительно вышли из той критической ситуации.

-Есть ли какие-то установки, запреты в нашей военной журналистике? Понятно, что нельзя давать геолокацию наших позиций. Что еще?

- Есть одно главное правило, главное табу - в отношении погибших ребят: нельзя сообщать о гибели военнослужащих в медиа до того, как командир позвонил родителям, родным, и лично не доказал им информацию. Это в первую очередь может делать командир. И только потом можно сообщать, что такой воин оттуда и оттуда погиб на таком-то участке фронта. Потому что бывает, что в фейсбуке информация появилась раньше официальной. Это очень тяжело и может вызвать непоправимое. Это табу-табу, понимаете? А насчет другого…

Украинские военнослужащие (Фото Виктора Шубца)

Иногда мы работаем с разными целями. Иногда работаем для группы, которая доставляет "груз 200" в семью погибшего. Если нужно, работаем не только в качестве журналистов, чтобы осветить в СМИ – но и делаем фото- и видеоматериалы для архива. Они могут в дальнейшем использоваться, как доказательства чего-либо. Фотокамера – она и источник для какого-то архива. Есть моменты, которые нельзя показывать сейчас – но они будут обнародованы позже, согласно решению каких-то командиров, спецслужб, государства… Мы всегда выполняем свою работу, а уж в какой момент ее результат будет использован – это уже другой вопрос.

-То есть можно сказать, что журналисты сейчас выполняют работу исторических летописцев?

-Они летописцы однозначно, составляют цельную картину из маленьких частиц. Картина боя (хотя привязку к конкретному месту и нельзя делать), присутствие тех или иных людей на определенных позициях в определенное время – это уже исторический факт. Почему многие волонтеры, когда едут на позиции, делают селфи? Для подтверждения, что они там действительно были и передали ту или иную гуманитарную помощь. Командиры тоже так подстраховываются – с юридической точки зрения. И наличие боеприпасов, вооружения так подтверждается. Иногда есть какие-то провокации и говорят, что чего-то не хватает – медикаментов или еще чего-то. И находящиеся в бригадах прессслужбы работают не только для освещения в СМИ, но и фиксируют исторические моменты. В частности, наличие оружия, имущества, боеприпасов и т.д. фотографируют людей, чтобы было понятно, что именно эти люди были на этой позиции. Иногда даже кадровикам трудно отследить, а благодаря военным журналистам будет такое подтверждение и начислены соответствующие выплаты людям, компенсации. Иногда трудно доказать родителям или родным, что их боец действительно там был, и наличие такой фотобазы кардинально все определяет.

Иностранцам было интересно, как в отсутствие элементарных вещей мы умудрялись выполнять задачи

-Если сравнить военных журналистов иностранных и наших – у кого профессиональная подготовка лучше?

-Наши СМИ очень хорошо профессионально подготовлены. И иностранные часто используют наших профессиональных журналистов – их фото- и видеоматериалы, в том числе и военных журналистов, выполняющих задачи – раньше в ООС, и сейчас в условиях полномасштабной войны. Думаю, не стоит особо разделять наших и зарубежных. Сейчас продолжаются боевые действия. Поэтому, особых профессиональных умений, чтобы быть свидетелем этих событий, не нужно. То есть когда на твоих глазах стреляет танк, или погибают люди – то здесь не нужно особой аналитики. Сам факт российской агрессии, бесчинств, нарушение международного гуманитарного права, когда россияне стреляют по нашим объектам в мирных городах, по церквям и тому подобное – это чисто эмоциональные моменты, здесь нет аналитики, мы здесь себя не проявляем как "граждане" или "военные", "наши" или "иностранные" журналисты, мы – свидетели.

В свое время я был в миссии ООН, в Демократической республике Конго с 2012 по 2013 год, исполнял обязанности помощника командира вертолетного отряда по связям со СМИ. Там я впервые работал с иностранными СМИ. Там у нас был хороший опыт работы как раз в боевых ситуациях, в помощи мирному населению в экстремальных ситуациях, в оказании медицинской помощи, эвакуации… Этот опыт и сейчас активно используется для защиты Украины.

Украинские военнослужащие (Фото Виктора Шубца)

На международных учениях, кажется, в 2018 году, во Львовской области я также был начальником многонационального прессцентра. Участниками украинско-американских учений было более 8 стран - поляки, британцы, молдаване и другие. Понятно, что у наших коллег из США материальное обеспечение было лучше. Но мы им показывали наш опыт выполнения задач в АТО и боевой опыт. Они уже изучали некоторые наши способы выполнения задач. В то время как оператор американских вооруженных сил едет на лендкрузере по полю и снимает видео с квадрокоптера, я для того чтобы снять ту же картинку, еду на БМП, держусь за механика, чтобы не выпасть, и еще и видео делаю (смеется – ред. .). Это было раньше, сейчас уже обеспечение лучше, и подходы меняются… По сути, мы к тому времени уже 4 года воевали на Востоке Украины, и многие вопросы они уже тогда у нас перенимали. Им было интересно, как в отсутствие элементарных вещей мы умудрялись выполнять те или иные задачи. А я хочу сказать, что желание жить – важнее всех остальных. Именно он заставляет думать, как выжить. С работой тоже.

Я сейчас работаю как спецкор информагентства Минобороны. На этот раз полномасштабная война меня застала на Востоке Украины. Больше осуществлял координацию работы иностранных СМИ, собкоров центральных каналов. Главными были вопросы безопасности большого количества людей (особенно иностранных СМИ). Ведь если мы предупреждаем, что не можем обеспечить их безопасность вот в этом квадрате или на этой территории, и не советуем в эти дни ехать туда – люди все равно едут, потому что считают нужным снять ту или иную картинку. Где-то мы можем их продлевать, а где-то нет. И это их личная ответственность. Мы предупреждаем, когда выписываем им пресскарты на работу в районе боевых действий, что не всегда можем обеспечить им безопасность, и они сами на себя берут эту ответственность. Им редакторы ставят задачу – и они рискуют своей жизнью, чтобы их выполнить. Ради тех кадров, которые потом разойдутся по всему миру. Вот вы видели кадры из Мариуполя – их сняла прессслужба "Азова", они уникальны. И то, что снято на мобильные телефоны, где качество оставляет желать лучшего, составляет большую ценность за кадры, снятые на профессиональные камеры – потому что это снято именно в тех условиях, в которых находились "азовцы" и больше никто.

Украинские военнослужащие (Фото Виктора Шубца)

-А как в военной журналистике по поводу освещения "разных точек зрения"?

-Военные журналисты Министерства обороны Украины и Вооруженных Сил Украины, и в принципе СМИ, освещающие вопросы противодействия Украине российской агрессии – они как раз освещают позицию украинских Вооруженных Сил. То и вектор подходящий. Теми СМИ, по которым есть подозрение, что они работают во вред Украины, занимается Служба Безопасности Украины. Их лишали аккредитации, такие случаи тоже были. Потому что перед тем как получать аккредитацию, они проходят проверку, в том числе и относительно вероятности сотрудничества с врагом. Здесь не о стандартах, здесь речь идет о правилах национальной безопасности в целом.

-Как будете отмечать День журналиста?

-Праздновать не будем. Наверное, соберемся с коллегами – гражданскими и военными – и почтим тех ребят с камерами, которых, к сожалению, уже нет… Таких немало. И тех, что в военной форме погибли, начиная от отдавшего жизнь в 2015 году Дмитрия Лабуткина и журналистов иностранных СМИ, которых я знал лично, и корреспондентов украинских СМИ. Поэтому этот день – это возможность вспомнить их семьи и вспомнить, ради чего они все это делали и до последнего защищали Украину в информационном пространстве. А праздновать будем, однозначно – но после Победы.